Снова борзый бег, тела на чернотропах, снова на десять грамм прибавит в весе чьи-то головы.
Колом оскомены мы, скованы кровью, мачета метит в кадык и навряд ли дрогнет.
Говорят чутье подводит с*к в этих подворотнях, надрез артерий придаёт им истинную форму.
Стон сквозь зубы фоном, наш мир попал в кому, оставь эмоции людям, ведь им это знакомо.
И что тут делать, если злость томится в моих генах, и что тут делать, если люд достиг здесь апогея.
Больно! Не суди меня, невидимый Бог один во все времена.
Любит нас*лие не меньше, чем эта земля, расчленены алхимики, спрятана панацея.
Здесь потолок — это бура и сика в бараках, ты лишь герой повествования в божьих красных зраках.
Как выгоды высечь нам кипят извилины, кто думать мешал, тех ребят избили мы.
Заряженный думай весок, бить велит голод по газам, ведь кусок тебе не залезет в рот сам.
Гералюбие рвёт пузо живо, вчера бро, сегодня держит в пузе шило.
Вкус паршивый, джус вшивый, мотай на ус, где псина там и ксива.
Типа через тернии к звёздам брага, лишь бы в оконцовье не палить их из барака.
Не хочу стричься по нужде в плотную, Диггер злой, как питбуль.
Лапша на ушах — это не есть ничь, потому пасу тёры, весь спич.
Дырки в мешке, все будут рады почти, у **ала моего значит за грубости зачти.
Припев:
Злые деньки, их тайны хранят цветные венки.
Злые деньки, их тайны хранят цветные венки.
Приторный вкус останков торта, я один из тех, кто не урвал куска.
И не жалею об этом, так страшно, сколько на очистных покоятся урвавших.
Не гаси телевизор, брат, пусть п**дит, пока ему есть, что сказать.
Не забивай гвозди в крышку раньше срока, дай отмотать всё, что уготовано богом.
Да, я не видел золотые горы, зато знаю, что такое голод.
И я горд этим, поверь это лучше, чем смывать нелепый грим водой из лужи.
Монолитные бараки один к одному, терновой проволокой меня тянут ко дну.
Я промолчу, когда будут шмалять в спину, когда мать будет оплакивать своего сына.
Я промолчу…
Припев:
Злые деньки, их тайны хранят цветные венки.
Злые деньки, их тайны хранят цветные венки.
