Mata je roden jedne nediljecetrdeset neke godineotac nije za njega ni znaos kriznog puta kad se vratio. Zivili tako skromno al’ ponosno, u selu malom pitomom slavonskomseoske babe nisu ga volilekad krene sorom navuku firange A ja, k’o da ga vidim jos i sadu kas vraca konje s pojilaselo prica, Matu ne brigasamo konje brze potjera Onda je dosla devedesetaotac rece sad il’ nikadai Mata krenu k’o iz nekog snabez igdi ista al’ srca velika Te su mu zime brata ubilispalili selo, konje odvelioca su nasli nakon mjesec, dvaslomila ga tuga velika Bio sam s Matom prosle nediljekod crkve poslije mise jutarnjeuz njega sin mu i djeca bratovapa gdje si Mata, kako je, pitam ga Veli mi sve ce biti k’o ranijeopet ce selo okitit kapijesve cemo vratit, al’ jedno nikad neuspomene sto su nam nestale
Мата родился в одно ввоскресенье в сороковых. Отец даже не знал о нём, когда вернулся во время кризиса. Жили так скромно, но гордо, в деревне маленькой милой, славонской (область). деревенские бабы, его не любили, когда он начал проходил задергивали занавески. А я как будто вижу его и сейчас, как он ведёт коней с водопоя. Село болтает, а Мате это не волнует, он только коней подгоняет. Потом пришли девяностые, Отец сказал: сейчас или никогда Мата ушел, как будто во сне, без ничего, , кроме того же большого сердца В ту зиму убили его брата, сожгли деревню, увели коней. Отца нашли через пару месяцев, он был сломлен великим горем Я был с Матой в прошлое воскресенье в церкви после утренней мессы и дети двоюродных братьев спрашивали «где ты, Мата, как ты?» Я его спрашиваю, «Ну как?» он говорит мне, что все будет как прежде, деревня снова будет украшена, мы вернем ворота, но одно мы никогда не вернём, тех кого не стало.
