Journalist: No one would have believed, in the last years of the nineteenth century that human affairs were being watched from the timeless worlds of space. No one could have dreamed that we were being scrutinized, as someone with a microscope studies creatures that swarm and multiply in a drop of water. Few men even considered the possibility of life on other planets and yet, across the gulf of space, minds immeasurably superior to ours regarded this Earth with envious eyes, and slowly and surely, they drew their plans against us.
At midnight on the twelfth of August, a huge mass of luminous gas erupted from Mars and sped towards Earth. Across two hundred million miles of void, invisibly hurtling towards us were the first of the missiles that were to bring so much calamity to Earth. As I watched, there was another jet of gas. It was another missile starting on its way.
And that’s how it was for the next ten nights. A flare, spurting out from Mars – bright green, drawing a green mist behind it – a beautiful, but somehow disturbing sight. Ogilvy the astronomer, assured me we were in no danger. He was convinced that there could be no living thing on that remote forbidding planet.
“The chances of anything coming from mars are a million to one”, he said.
“The chances of anything coming from mars are a million to one – but still they come!”
Journalist: Then came the night the first missile approached Earth. It was thought to be an ordinary falling star, but next day there was huge crater in the middle of the Common, and Ogilvy came to examine what lay there: a cylinder, thirty yards across, glowing hot… And with faint sounds of movement coming from within.
Suddenly the top began moving, rotating, unscrewing, and Ogilvy feared there was a man inside, trying to escape. He rushed to the cylinder, but the intense heat stopped him before he could burn himself on the metal.
“The chances of anything coming from mars are a million to one – but still they come!”
“The chances of anything coming from mars are a million to one”, he said.
“The chances of anything coming from mars are a million to one – but still they come!”
“Yes, the chances of anything coming from mars are a million to one – but still they come!”
It seems totally incredible to me now that everyone spent that evening as though it were just like any other. From the railway station came the sound of shunting trains, ringing and rumbling, softened almost into melody by the distance.
It all seemed to safe and tranquil.
Журналист: Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что человеческие дела следят с вневременной мирах пространства. Никто не мог и мечтать, что мы были изучены, а кто-то с помощью микроскопа исследования существ, которые роятся и размножаться в капле воды. Немногие люди даже не рассматривали возможность существования жизни на других планетах, и все же, через залив пространство, сознание неизмеримо выше нашего рассматривать эту землю с завистливыми глазами, и медленно, но верно, они обратили свои планы против нас.
В полночь на двенадцатое августа, огромный клубок светящегося газа полыхнул на Марса и помчался по направлению к Земле. Через сотни миллионов миль пустоты, незримо мчится к нам первая из ракет, которые должны были принести столько бедствий на Земле. Пока я смотрел, была еще одна струя газа. Ещё один посланец отправился в путь.
Это происходило в течение следующих десяти ночей. Вспышки, бьющие из Марса — ярко-зеленый, рисунок зеленый туман за ней — красивый, но почему-то тревожный знак. Астроном Ogilvy заверил меня — мы были вне опасности. Он был убежден, что не может быть ни одного живого существа на этой планете, удаленной неприступным.
«Шансы на все, исходящее от Марса миллион к одному», сказал он.
«Шансы на все, исходящее от Марса миллион к одному — но все же они!»
Журналист: Затем настала ночь, когда первая ракета достигла Земли. Сперва это приняли за падающую звезду, но на следующий день получился огромный кратер в середине Common, и Ogilvy пришли разобраться, что там лежит: цилиндр, тридцать метров в поперечнике, светящийся и горячий … И со слабыми звуками движения, идущими изнутри.
Вдруг верхняя часть начала двигаться, вращаться, и наконец она открутилась и Ogilvy испугался, что там был человек внутри, пытающийся спастись. Он бросился к цилиндру, но сильный жар остановил его прежде, чем он мог бы сжечь себя о металл.
«Шансы на все, исходящее от Марса миллион к одному — но все же они!»
«Шансы на все, исходящее от Марса миллион к одному», сказал он.
«Шансы на все, исходящее от Марса миллион к одному — но все же они!»
«Да, шансы все, исходящее от Марса миллион к одному — но все же они!»
Кажется совершенно невероятным для меня сейчас, что все провели этот вечер, как любой другой. От железнодорожного вокзала доносились звуки маневрового поезда, звон и грохот, расстояние смягчало звон и стуки, превращая их в подобие мелодии.
Это все, казалось, безопасным и спокойным.
