Из года в год стреляют, ловят, травят сворой,
Ради забавы, задора.
Кричат при том, мол, волки — воры!
Закат, солнце устало садится за горы.
Стоят трое с двухствольными вольно.
Подле бездыханный волк ждет приговора.
«По моему, не стоит выделки шкура — подраная.»
«Да, и от дроби дыр хватает по-горло.»
«По коням! Оставим! Порадуем воронов падалью!»
«Скоро нагоним стаю и всех постреляем!»
Они ушли, Когда шаги не стали слышны,
Он приоткрыл веки чуть — вокруг не души.
Вдохнул смесь запахов и пороха.
Подул ветер, напомнив угрозы охотников.
«Я должен жить!»
«Мне надо предупредить!»
«Мои братья — их могут убить!»
«Нет время скулить!»
«Буду ползти покуда хватит сил и воли!»
«Верю, успею! Но в потере слишком много крови.»
Здесь неделями ни звука нет,
А сейчас — выстрелы, лай, улюлюканье!
«Фу! Ко мне!»
Травля во все стороны!
«Лесник, закрой ставни!»
Лисы, волки, птицы-перепелки, вороны — вот они!
Дичь собрана, затих клич долбаный.
Они убрались восвояси стены шкурами красить.
Как вкопаный лесник глазами хлопает:
Под порогом волк с кровавыми подтеками.
Голова его свисала устало.
Человек подобрал его, казалось, дыхание встало!
Но он выживет, его кормили травами,
Плюс пьяным базаром, перегаром и скип*даром.
Зашили раны, зажили шрамы.
Мази, настои, колбы, шкалы и граммы.
Еда до отвала, он будет благодарным,
Но в лес завет карма, без скип*дара.
Недаром мне жизнь вторая дарована!
Дать дань спавшему, как должное должен я.
Заслужил моей службы ты, нет цены доброты,
Не все люди подлы!
Меня тянут корни, хоть сколько корми,
Пойми нет мира, во время войны!
Мы вольные, боем больны!
И молим в ливни в полные луны!
Все ночи для нас каждый раз судны!
В полудни ловим ушами ручьи,
Языками, веками венчаем ручьи,
А лапами топчим телячьи тропы!
Мне в душу надышали войны,
Пойми, мне пора!
Зови, ибо создан я слышать голос беды;
И помни, Спаситель, отныне мы — кровные!
