|
|
Улицы, проспекты, бульвары, переулки,
Зимние морозы и летняя жара.
Никогда до дома не доносил я булки,
Когда её горяченькую брал.
Десять дет от роду и вся жизнь до неба,
И всего два пуда в школе на весах.
Мама говорила: — Дуй, сынок, за хлебом.
И я дул, как «ветер в паруса».
А «городская» — семь копеек,
И шестнадцать — круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка по земле.
За одиннадцать калачик
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
Чуть поддатый дядька разгрузил машину.
Чинно соблюдает очередь закон.
Вся страна недавно сухари сушила,
И редкий фраер лезет на рожон.
А я стою, считаю ловко
Воровским своим умом:
«Городская» с газировкой —
Получилось эскимо,
На пломбир за двадцать восемь
За всю жизнь не собрать…
Батя выпорет, не спросит,
Как пить дать.
|
|
Толстую соседку будто понарошку
Офицерик лётный возле кассы жмёт.
Жмут мои монетки потные ладошки,
И цифрами стреляет пулемёт.
А кто не видел, тот не «вломит»,
Слово гадское «нельзя».
На батоне сэкономил
И конфет «Кавказских» взял.
Есть, конечно, повкуснее,
Только ближе пацанам —
Те, что рубль пятьдесят за килограмм.
Ёрзая на стуле, будто в нём иголки,
Дядя Жорик с места вечер не встаёт.
Пас отдал Рагулин, Толя Фирсов щёлкнул,
И Дзурилла шайбу достаёт.
А «городская» — семь копеек,
И шестнадцать — круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка по земле.
За одиннадцать калачик
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
|
|